Конечно, всем известно, что в гостинице достать номер сейчас не так легко.
Я как приехал на юг, так сразу в этом убедился.
Слез с парохода, зашел в одну гостиницу, там портье говорит:
— Знаете, я прямо удивляюсь на современную публику. Как пароход приходит, так все непременно к нам. Как будто у нас тут гостиница. Ну гостиница. Но номеров у нас нет. Переполнение.
Тогда я решаюсь пуститься на такую хитрость. Я выхожу на улицу и обдумываю план действия.
В руках у меня два места. Одно место — обыкновенная корзинка, на какую глядеть мало интереса. Зато другое место — очень великолепный фибровый или, вернее, фанерный чемодан.
Корзинку я оставляю у газетчика, выворачиваю наизнанку свое резиновое международное пальто с клетчатой подкладкой, напяливаю кепку на нос, покупаю сигару и ее закуриваю и вот в таком неестественном виде со своим экспортным чемоданом вламываюсь снова в эту гостиницу.
Швейцар говорит:
— Напрасно будете заходить — номерей нету.
Я подхожу до портье и говорю ему ломаным языком:
— Ейн шамбер-циммер, говорю, яволь?
Портье говорит:
— Батюшки-саеты, никак иностранец к нам приперся.
И сам отвечает тоже ломаным языком:
— Яволь, яволь. Она, шамбер-циммер, безусловно яволь. Битте-дритте, сию минуту. Сейчас выберу номер, какой получше и где поменьше клопов.
Я стою в надменной позе, а у самого поджилки трясутся.
Портье, любитель поговорить на иностранном языке, спрашивает:
— Пардон, — говорит, — господин, извиняюсь. Ву зет Германия, одер, может быть, что-нибудь другое?.. "Черт побери, — думаю, — а вдруг он, холера, по-немецки кумекает? И сейчас на этом языке разговорится".
— Но, — говорю, — их бин ейне шамбер-циммер Испания. Компрене? Испания. Падеспань.
Ох, тут портье совершенно обезумел.
— Батюшки-светы, — говорит, — никак к нам испанца занесло. Сию минуту, говорит. Как же, как же, говорит, знаю, слышал — Испания, падеспань.
И у самого, видать, руки трясутся. И у меня трясутся. И у него трясутся. И так мы оба разговариваем и трясемся.
Я говорю ломаным испанским языком:
— Яволь, говорю, битте-цурбитте. Несите, говорю, поскорей чемодан в мою номерулю. А после, говорю, мы поговорим, разберемся что к чему.
— Яволь, яволь, — отвечает портье, — не беспокойтесь.
А у самого, видать, коммерческая линия перевешивает.
— Платить-то как, — говорит, — будете. Инвалют одер все-таки неужели нашими.
И сам делает из своих пальцев знаки, понятные приезжим иностранцам, нолики и единицы.
Я говорю:
— Это я как раз вас не понимает. Неси, говорю, холера, чемодан поскорее.
Мне бы, думаю, только номер занять, а там пущай из меня лепешку делают.
Вот хватает он мой чемодан. И от старательности до того энергично хватает, что чемодан мой при плохом замке раскрывается.
Раскрывается мой чемодан, и, конечно, оттуда вываливается, прямо скажем, разная дрянь. Ну, там, бельишко залатанное, полукальсоны, мыльце "Кил" и прочая отечественная чертовщина.
Портье поглядел на это имущество, побледнел и сразу все понял.
— А нуте, — говорит, — испанский подлец, покажи документ.
Я говорю:
— Не понимает. А если, говорю, номеров нету, я уйду.
Портье говорит швейцару:
— Видали? Он пытался пройти под флагом иностранца.
Я хочу поскорей уйти, но швейцар говорит:
— Тес, товарищ, подойдите сюда. Не бойтесь. Скажите, неужели вам так нужен номер?
Я говорю:
— На пароходе закачало — еле стою. И даже согласен дать премию, только чтоб мне дали в номере полежать.
Портье говорит.
— У нас взяток не берут. А если вам так нужен номер, то я вам могу дать просто так Безвозмездно. Но он без ключа Номер заперт, а ключ потерян. За это вы слесарю заплатите пятнадцать рублей. Он вам откроет и ключ подберет из старья.
Я плачу эти деньги и получаю номер.
А вечером узнаю, что никто от этого номера ключа не терял, а просто они мне загнали за пятнадцать целковых обыкновенный ключ от этого номера. Об этом мне сказал сосед, с которого они взяли за то же самое десять целковых. А с меня на пять рублей дороже, как с бывшего испанца.
В общем, я был доволен, что получил номер.
На этом рассказе мы закончим наше повествование о коварстве. Конечно, возможно и даже скорей всего мы позабыли еще что-нибудь отметить из этой области Так что если читатели вспомнят что-нибудь острое о коварстве, пусть они это отметят в своих сердцах.
Прочтите только тут еще небольшое послесловьице к нашему отделу "Коварство". После чего мы с вами перейдем к четвертой книге — "Неудачи".
И в этой книге будем говорить о таких делах, от которых мужчины задрожат, а женщины ахнут.
Итак, извольте небольшое, вроде болтовни, послесловьице. Оно, так сказать, морским узлом завяжет все то, что вам говорили про коварство,